Страница Interstellar Overdrive

"Должно быть, во мне было нечто такое, что ценилось выше двужильности и профессиональных навыков. Сам я не разобрался, что это такое, потому что никогда не знал ни гордости, ни тщеславия, ни зависти. Мне было очевидно глобальное, а перед мелкими жизненными обстоятельствами я терялся. Эта растерянность возникала оттого, что я все измерял в большом масштабе. Обыкновенные люди гораздо сообразительней в оценке практической ситуации: их личность соответствует требованиям, предъявляемым к ним; мир соответствует их представлениям. А человек, идущий не в ногу с миром, или страдает от колоссальной переоценки своей личности, или уничтожает себя до полного ничто. Герр Нагель часто выходил из себя, пытаясь докопаться до собственного «я»: его суть была тайной как для него самого, так и для его окружения. А я не мог оставить все в таком подвешенном состоянии — тайна влекла к себе. Я собирался проникнуть в нее, даже если для этого надо было тереться о каждого встречного как кошка. Трись долго и усердно — появится искра!
Зимняя спячка животных, прекращение жизнедеятельности простейших форм, удивительная живучесть клопов, затаившихся под обоями, транс йогов, каталепсия, мистическое единение с космосом, бессмертие клеточной жизни — всему этому учится художник, чтобы пробудить мир в благоприятный момент. Художник принадлежит к особой породе человека; он — одухотворенный микроб, передающийся от одной породы к другой. Бедствия не могут уничтожить его, потому что он не является частью физической, родовой схемы. Его появление приходится на катастрофы и крах; он — существо циклическое, живущее эпициклами. Приобретенный опыт он никогда не использует для личных нужд; он служит высшей цели, для которой и призван. Как бы его не отвлекали, его не сбить с пути. Если он читает книгу, а вы оторвали его от чтения на двадцать пять лет, потом он способен продолжить с отложенной страницы, как будто за эти двадцать пять лет ничего не происходило. А ведь то, что произошло за эти двадцать пять лет, и есть «жизнь» для большинства людей. Для него же это только помеха в движении вперед. Непреложность его труда, в котором он выражает себя, является отражением автоматизма жизни, в которой он вынужден залечь в спячку, ожидая сигнал, возвещающий момент рождения. Это большая тема, и это всегда было мне ясно, даже если я отрекался от этого. Неудовлетворенность, ведущая от одного слова к другому, от одного произведения к следующему — это обыкновенный протест против тщетности отсрочек. И чем больше пробуждается художнический микроб, тем меньше остается желания что-либо делать. А когда проснулся окончательно — нет ни малейшей необходимости выходить из транса. Действие, выражающееся в создании произведений искусства, — это уступка автоматическому принципу смерти. Утопившись в Мексиканском заливе, я обрел возможность принять участие в активной жизни, которая дозволяет истинному «я» пребывать в спячке, пока не придет время рождения. Я понимал это очень отчетливо, хотя действовал слепо и беспорядочно". (Генри Миллер, "Тропик козерога").