Страница Игоря Вьюнника

http://16oiuoqiweposma.ru

Отняв весь мир, себя мне даришь ты, и я не знаю большей доброты. Тебе покорный, я принять готов с великой честью всех твоих рабов: Пускай меня порочит клеветник, пускай хула отточит свой язык, Пусть злобной желчи мне подносят яд – они мое тщеславье поразят, Мою гордыню тайную гоня, в борьбу со мною вступят за меня. Я боли рад, я рад такой борьбе, ведь ты нужней мне, чем я сам себе. Тебе ж вовек не повредит хула, – ты то, что есть, ты та же, что была. Я вглядываюсь в ясные черты – и втянут в пламя вечной красоты. И лучше мне сгореть в ее огне, чем жизнь продлить от жизни в стороне. Любовь без жертвы, без тоски, без ран? когда же был покой влюбленным дан? Покой? о нет! блаженства вечный сад, сияя, жжет, как раскаленный ад. Что ад, что рай? о, мучай, презирай, низвергни в тьму, – где ты, там будет рай. Чем соблазнюсь? прельщусь ли миром всем? – пустыней станет без тебя эдем. Мой бог – любовь. любовь к тебе – мой путь. как может с сердцем разлучиться грудь? Куда сверну? могу ли в ересь впасть, когда меня ведет живая страсть? Когда могла бы вспыхнуть хоть на миг любовь к другой, я был бы еретик. Любовь к другой? а не к тебе одной? да разве б мог я оставаться мной, Нарушив клятву неземных основ, ту, что давал, еще не зная слов, В преддверье мира, где покровов нет, где к духу дух течет и к свету свет? И вновь клянусь торжественностью уз, твоим любимым ликом я клянусь, Заставившим померкнуть лунный лик; клянусь всем тем, чем этот свет велик, – Всем совершенством, стройностью твоей, в которой узел сцепленных лучей, Собрав весь блеск вселенский, вспыхнул вдруг и победил непобедимость мук: "Мне ты нужна! и я живу, любя тебя одну, во всем – одну тебя! Кумирам чужд, от суеты далек, с души своей одежды я совлек И в первозданной ясности встаю, тебе открывши наготу мою. Чей взгляд смутит меня и устыдит? перед тобой излишен всякий стыд. Ты смотришь вглубь, ты видишь сквозь покров любых обрядов, и имен, и слов. И даже если вся моя родня начнет позорить и бранить меня, Что мне с того? мне родственны лишь те, кто благородство видит в наготе. Мой брат по вере, истинный мой брат умен безумьем, бедностью богат. Любовью полн, людей не судит он, в его груди живет иной закон, Не выведенный пальцами писца, а жаром страсти вписанный в сердца. Святой закон, перед лицом твоим да буду я вовек непогрешим. И пусть меня отторгнет целый свет! – его сужденье – суета сует. Тебе открыт, тебя лишь слышу я, и только ты – строжайший мой судья". И вот в молчанье стали вдруг слышны слова из сокровенной глубины. И сердце мне пронзили боль и дрожь, когда, как гром, раздался голос: "ложь! Ты лжешь. Твоя открытость неполна. в тебе живу еще не я одна. Ты отдал мне себя? но не всего, и себялюбье в сердце не мертво. Вся тяжесть ран и бездна мук твоих – такая малость, хоть и много их. Ты сотни жертв принес передо мной, ну, а с меня довольно и одной. О, если бы с моей твоя судьба слились – кясра и точка в букве "ба"! О, если б, спутав все свои пути, ты б затерялся, чтоб меня найти, Навек и вмиг простясь со всей тщетой, вся сложность стала б ясной простотой, И ты б не бился шумно о порог, а прямо в дом войти бы тихо смог. Но ты не входишь, ты стоишь вовне, не поселился, не живешь во мне. И мне в себя войти ты не даешь, и потому все эти клятвы – ложь. Как страстен ты, как ты велеречив, но ты – все ты. ты есть еще, ты жив. Коль ты правдив, коль хочешь, чтоб внутри я ожила взамен тебя, – умри!" И я, склонясь, тогда ответил ей: "нет, я не лжец, молю тебя – убей!" Убей меня и верь моей мольбе: я жажду смерти, чтоб ожить в тебе. Я знаю, как целительна тоска, блаженна рана и как смерть сладка, Та смерть, что, грань меж нами разруби, разрушит "я", чтоб влить меня в тебя. (Разрушит грань – отдельность двух сердец, смерть – это выход в жизнь, а не конец, Бояться смерти? нет, мне жизнь страшна, когда разлуку нашу длит она, Когда не хочет слить двоих в одно, в один сосуд – единое вино.)

Их основал когда–то дух, но вот толпа рабов, отгородясь, бредет За буквой следом, накрепко забыв про зов свободы и любви порыв. Им не свобода – цепи им нужны. они свободой порабощены. И, на колени пав, стремятся в плен к тому, кто всех зовет восстать с колен. Знакомы им лишь внешние пути, а дух велит вовнутрь себя войти И в глубине увидеть наконец в едином сердце тысячи сердец. Вот твой предел, твоих стремлений край, твоей души сияющий синай. Но здесь замри. останови полет, иначе пламя грудь твою прожжет. И, равновесье обретя, вернись к вещам и дням, вдохнув в них ширь и высь. О, твердь души! нерасторжимость уз! здесь в смертном теле с вечностью союз И просветленность трезвого ума, перед которым расступилась тьма! Я только сын адама, я не бог, но я достичь своей вершины смог И сквозь земные вещи заглянуть в нетленный блеск, божественную суть. Она одна на всех, и, верен ей, я поселился в центре всех вещей. Мой дух – всеобщий дух, и красота моей души в любую вещь влита. О, не зовите мудрецом меня, пустейший звук бессмысленно бубня. Возьмите ваши звания назад, – они одну лишь ненависть плодят. Я то, что есть. я всем глазам открыт, но только сердце свет мой разглядит. Ум груб, неповоротливы слова для тонкой сути, блещущей едва. Мне нет названий, очертаний нет. я вне всего, я – дух, а не предмет. И лишь иносказания одни введут глаза в незримость, в вечность – дни, Нигде и всюду мой незримый храм, я отдаю приказы всем вещам. И слов моих благоуханный строй - дохнет на землю вечной красотой. И, подчинись чреде ночей и утр, законам дней, сзываю всех вовнутрь, Чтоб ощутить незыблемость основ под зыбью дней и под тщетою слов. Я в сердцевине мира утвержден. я сам своя опора и закон. И, перед всеми преклонясь в мольбе, пою хвалы и гимны сам себе.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! В э. в

Так помоги мне умереть, о, дай войти в бескрайность, перейдя за край, – Туда, где действует иной закон, где побеждает тот, кто побежден. Где мертвый жив, а длящий жизнь – мертвец, где лишь начало то, что здесь конец, И где царит над миром только тот, кто ежечасно царство раздает. И перед славой этого царя тускнеет солнце, месяц и заря. Но эта слава всходит в глубине, внутри души, и не видна вовне. Ее свеченье видит внешний взор, как нищету, бесчестье и позор. Я лишь насмешки слышу от людей, когда пою им о любви своей. "Где? кто? не притчей, прямо говори!" – твердят они. скажу ль, что ты внутри, Что ты живешь в родящей солнце тьме, – они кричат: "он не в своем уме!" И брань растет, летит со всех сторон... что ж, я умом безумца наделен: Разбитый – цел, испепеленный – тверд, лечусь болезнью, униженьем горд. О, нелегко далось единство мне! душа металась и жила в огне. Как много дней, как много лет подряд тянулся этот тягостный разлад, Разлад с душою собственной моей: я беспрестанно прекословил ей, И, будто бы стеной окружена, была сурова и нема она. В изнеможенье, выбившись из сил, о снисхожденье я ее просил. Но если б снизошла она к мольбам, о том бы первым пожалел я сам. Она хотела, чтобы я без слез, без тяжких жалоб бремя духа нес. И возлагала на меня она (нет, я – я сам) любые бремена. И наконец я смысл беды постиг и полюбил ее ужасный лик. Тогда сверкнули мне из темноты моей души чистейшие черты. О, до сих пор, борясь с собой самим, я лишь любил, но нынче я любим! Моя любовь, мой бог – душа моя. с самим собой соединился я. О, стройность торжествующих глубин, где мир закончен, ясен и един! Я закрывал глаза, чтобы предмет не мог закрыть собой глубинный свет. Но вот я снова зряч и вижу сквозь любой предмет невидимую ось. Мои глаза мне вновь возвращены, чтоб видеть в явном тайну глубины И в каждой зримой вещи различить незримую связующую нить. Везде, сквозь все – единая струя. она во мне. и вот она есть я. Когда я слышу душ глубинный зов, летящий к ней, я отвечать готов. Когда ж моим внимаете словам, не я – она сама глаголет вам. Она бесплотна. я ей плоть мою, как дар, в ее владенье отдаю. Она – в сей плоти поселенный дух. мы суть одно, сращенное из двух. И как больной, что духом одержим, не сам владеет существом своим, – Так мой язык вещает, как во сне, слова, принадлежащие не мне. Я сам – не я, затем что я, любя, навеки ей препоручил себя. О, если ум ваш к разуменью глух, и непонятно вам единство двух, И душам вашим не было дано в бессчетности почувствовать одно, То, скольким вы ни кланялись богам, одни кумиры предстояли вам. Ваш бог един? но не внутри – вовне, – не в вас, а рядом с вами, в стороне. О, ад разлуки, раскаленный ад, в котором все заблудшие горят! Бог всюду и нигде. ведь если он какой–нибудь границей отделен, – Он не всецел еще и не проник вовнутрь тебя, – о, бог твой невелик! Бог – воздух твой, вдохни его – и ты достигнешь беспредельной высоты. Когда–то я раздваивался сам: то, уносясь в восторге к небесам, Себя терял я, небом опьянясь, то, вновь с землею ощущая связь, Я падал с неба, как орел без крыл, и, высь утратив, прах свой находил. И думал я, что только тот, кто пьян, провидит смысл сквозь пламя и туман И к высшему возносит лишь экстаз, в котором тонет разум, слух и глаз. Но вот я трезв и не хочу опять себя в безмерной выси потерять, Давно поняв, что цель и смысл пути – в самом себе безмерное найти. Так откажись от внешнего, умри для суеты и оживи внутри. Уняв смятенье, сам в себе открой незамутненный внутренний покой. И в роднике извечной чистоты с самим собой соединишься ты. И будет взгляд твой углубленно тих, когда поймешь, что в мире нет чужих, И те, кто силы тратили в борьбе, слились в одно и все живут в тебе. Так не стремись определить, замкнуть всецелость в клетку, в проявленье – суть. В бессчетных формах мира разлита единая живая красота, – То в том, то в этом, но всегда одна, – сто тысяч лиц, но все они – она.

Мы живем в мире, где улыбка уже не значит хорошее отношение к тебе. Где поцелуи совсем не значат чувства. Где признания не значат любовь. Где каждый одинок и никто не старается это изменить. Где слова теряют всякий смысл, потому что несут ложь.